Откос по психушке последствия

«Призывники «косят» от армии, изучив симптомы болезней в интернете»

26 февраля 2014 1:00

Врач Гомельской областной клинической психиатрической больницы Одэна Павловна Куликова уже 20 лет работает в призывной комиссии Гомельского областного военкомата. Сейчас, когда в Беларуси началась новая призывная кампания, «Комсомолка» попросила опытного врача рассказать о том, как пытаются «косить» современные призывники и легко ли врачу распознать уклониста.

ЧТОБЫ НЕ СЛУЖИТЬ, НЕКОТОРЫЕ «СТАНОВЯТСЯ» ПСИХАМИ И ГЕЯМИ

— В основном во время призыва на военную службу идут достойные ребята с хорошим здоровьем, спортивные, без вредных привычек и с планами на будущее, в том числе — остаться служить в армии, стать кадровым офицером. Призывники проходят обследование в районных военкоматах, и если врачи подозревают какое-то заболевание, парней посылают в стационары, где решается вопрос об их пригодности. Я вижу каждого призывника буквально 5 — 7 минут на областном сборном пункте, и за это время мне необходимо выяснить, может ли парень идти в армию. Среди обследуемых есть и так называемые уклонисты, которые ведут себя демонстративно. У таких призывников есть помощник — интернет, где они читают, что можно делать, чтобы уклониться от службы, — говорит Одэна Павловна и признается, что уклонистов она просто презирает.

— К сожалению, «косят» часто. Читают в интернете о проявлениях психических заболеваний и потом жалуются: у меня раздражительность, частая смена настроения. Некоторые даже начинают разыгрывать целые комедии: взрыв возбуждения, грубость. Иногда парни приходят с порезанными руками: мол, совершали попытки суицида. На какие только уловки не идут: режут себе предплечье, уродуют уши. Многие стараются поразить комиссию хулиганскими выходками, циничной бранью. Большинство из тех, кто хочет косить, ведут себя очень грубо. Другие не могут сказать, сколько пальцев на руке, якобы не знают простейшего счета, демонстрируют полное отсутствие знаний. А когда начинаешь читать дело, все наоборот: в школьном аттестате 6 — 7 баллов, прекрасные характеристики, многие имеют водительские права — то есть все не стыкуется.

Врач приводит свежий пример: на комиссии парень жаловался на агрессивность, раздражительность и конфликтность. А характеристика с работы абсолютно положительная и полностью противоречит его словам. Интересно, что в последнее время уклонисты все чаще представляются гомосексуалистами:

— Некоторые сразу же заявляют: «У меня нетрадиционная сексуальная ориентация», демонстрируют истерическое поведение. Но начинаешь беседовать с таким парнем и узнаешь, что он встречается, а то и живет с девушкой, то есть с ориентацией все в порядке.

СО СТАТЬЕЙ В «ВОЕННИКЕ» НЕ ДАДУТ ПРАВА

Некоторые призывники уверены: освободиться от призыва на службу по линии психиатрии при помощи надуманных болезней проще простого. В интернете четко написано, как можно «косить», чтобы не возникло подозрений, описываются симптомы, синдромы и ключевые слова. Поэтому во время беседы с призывником врач слышит одни и те же однотипные жалобы и фразы: конфликтность, раздражительность, частая смена настроения.

— Хоть уклонисты на самом деле сразу видны, таких мы все равно в армию стараемся не отправлять. Зачем такой солдат? Как он будет Родину защищать? Парни делают это ради того, чтобы не пойти в армию, а о будущем не задумываются. Получить статью несложно, а что дальше? — обращается к призывникам врач. — На работу не возьмут, даже к частнику. Один парень ездил с такой статьей в Россию, и там его не приняли на работу. Поэтому он вернулся, статью пересмотрели, он отслужил и потом пошел работать. Вообще, хватает таких, которые год прожили со статьей, а потом приходят и признаются, что уклонялись, просят переосвидетельствовать, считают себя уже здоровыми. Но чаще всего такая статья остается на всю жизнь. А был еще случай, когда парень по внешнему виду и по своим знаниям не должен был призываться, но он со слезами стал умолять призвать его в армию. Я так прониклась, что пошла просить офицера: возьмите, парень же хороший. Прошло полтора года, молодой человек отслужил, пришел в военкомат с букетом цветов и словами благодарности: не подвел, хорошо отслужил. Вернулся возмужавшим, хотя я, когда отправляла его, волновалась — а вдруг?

По своему долгу врач спрашивает у ребят, хотят ли они идти в армию:

— И часто слышу отрицательный ответ. Многие отвечают: а что там делать? Некоторые говорят, что боятся дедовщины. Но многих уклонистов удается после хорошей терапевтической беседы направить в армию, они возвращаются с «чистым» военным билетом, который открывает им дорогу в жизнь. Кстати, сейчас к тем, кто имеет «психиатрическую» статью, многие требования заметно ужесточаются, в частности, таким парням не будут выдавать права на вождение автомобиля. С 15 лет подростков уже нужно готовить психотерапевтически к службе, уже сейчас с ними должны работать психологи, воспитатели, — считает врач.

А некоторые из тех, кого призвали и кто даже хотел идти в армию, приезжают на сборный пункт в состоянии выраженной абстиненции — последствий запоя, на фоне которого иногда развиваются судорожные припадки, так называемая алкогольная эпилепсия.

— Обычно это бывает у людей, которые, как правило, не являются алкоголиками, а пережили длительный запой. Так называемое прощание со свободой, которое устраивают некоторые ребята, может обернуться для них серьезным диагнозом, который поломает все их планы, — предупреждает врач. — Но главное, что мы отправляем в армию только здоровых парней, по крайней мере за последние три года возвратов из частей по психиатрии не было.

БУДЬ В КУРСЕ!

С какими душевными болезнями не берут в армию?

Призывника могут не взять служить с различного рода:

— невротическими и психическими расстройствами;

КСТАТИ

По словам врачей, из каждых 100 призывников примерно 15 — 20 пытаются «косить». Годными к службе в армии признается лишь около половины всех призывников, и всего одна пятая часть — годны без ограничений.

Последствий учёта в ПНД нить. Кошу от армии по

Последствий учёта в ПНД нить. Кошу от армии по дурке. В этот призыв не успели отправить на обследование (ибо только-только кончил универчик и времени у военкомата мало было, плюс мне без справки не поверили лол), отправят в следующий (у меня на руках справка с F42.1 + до в следующий призыв я уже буду в списках граждан состоящих на учёте в ПНД, ибо он обновляется до 3 месяцев, а я обратился в ПНД уже после начала призыва).

Иногда в тредах про откос по дурке проскакивали аноны с сакральным знанием, что же такого страшного в откосе по ПНД. Например, помню какой-то анон сказал, что его хотели отправить в заграничную командировку на работе и факт учёта в ПНД вскрывался и его уволили. Но рассказать подробности он так и не отважился.

Не считается последствиями откоса по дурке:
1) Анон реально поехавший и все работодатели это за версту чуют без всякой пробивки по базе
2) Анон думает «меня пробьют по базам и не возьмут» и поэтому даже не пытается устраиваться в крупные компании, либо начинает дрожать от страха и сам всё выкладывает, когда его просят принести справку из ПНД (хотя на самом деле в этой справке не отражается диагноз и факт учёта, только годность к запрашиваемой должности, если это не опасное производство и не полиция, то будет годен вне зависимости от диагноза)

У меня такое чувство, что это бототред. Я уже в шестой раз вижу подобный тред за последнее время. Но ладно, отвечу.

Последствий нет. Впрочем, у меня и заболевание довольно лёгкое.

>>200356236
я хочу что-нибудь F60.n , диагноз — залупа , но «В» в билетике будет. Так что про голоса не буду

>>200356594
Мне было очень страшно идти в ПНД, но я всё же в итоге смог решиться за несколько недель. Пришёл на регистратуру и такой
— Мне нужно к психотерапевту или психиатру
— У вас медосмотр?
— Нет, мне просто нужно
— Тогда, вам, наверное, к психотерапевту
— Наверное
— Пройдите в такой-то кабинет
Прошёл в кабинет, заглянул
— Вы психотерапевт?
— Да
— Мне сказали к вам пройти
— Проходите, присаживайтесь (показывает на диванчик)
Присел
— Какая у вас проблема?
— (несколько раз пытаюсь начать, но сбиваюсь) Э. Эм. Моя проблема. Иррациональные страхи. Я постоянно слишком сильно переживаю из-за всякой ерунды. Всегда когда я отклоняюсь от какого-то стандартного пути. Например, однажды я хотел снять квартиру и жить отдельно от родителей, даже нашёл объявление и договорился об осмотре, но когда пришёл мне стало страшно, что я зашёл так далеко и я поспешил сказать, что мне надо уйти и ушёл. Мне было очень страшно, было трудно себя контролировать и потемнело в глазах. Или вот, например, даже сюда придти мне было очень страшно — мне всё казалось, что меня просто принудительно госпитализируют. Или рассмеются и не поверят в мои проблемы. Но я много всего прочитал и знаю, что так не будет. Но мне всё равно страшно, сколько я себя не убеждаю! Или вот. Вообще, я программист по специальности и, наверное, достаточно неплохой. Однажды я зарабатывал фрилансом в интернете, но столкнулся с проблемами с мотивацией. Мне постоянно казалось, что в следующий раз мне не заплатят, хотя заказчик был хорошим человеком и всегда платил в срок, а я всё делал, что от меня требуется. Но с каждым разом мне всё сильнее казалось, что не заплатят. Пока в итоге я не перестал совсем работать. И мне действительно перестали платить. Но я просто подвёл людей. За всё это я себя постоянно виню. То есть я понимаю, что многие мои мысли неправильны и приводят к негативным последствиям, а потом долгим сожалениям.

Читать еще: Чем обработать стыки откосов

Это было два месяца назад, я не могу точно пересказать, что именно говорил, но мой монолог был минут 10-15 лол. Я говорил в целом честно, все факты из биографии реальны. Смотрел в одну точку и дрожал от волнения. Врач очень понимающе слушала. Потом начала тестирование — спрашивала толкование пословиц, что общее и различное у всяких слов. Я, возможно, отвечал немного заумно (например, что у золота и серебра общее то, что они проводят электричество, а различия в плотности и стоимости), но вроде шизу мне не поставили. Ещё был вопрос что общего у совы и корзины. У меня сразу в голове возникла мысль, что и то, и то круглое, но я где-то слышал типа это тест на шизу и сделал вид, что долго думаю и не могу найти общее, пока наконец не сказал ответ (на другие вопросы отвечал мгновенно). Ещё расспрашивала про меня — на кого учусь, сколько детей в семье, какие отношения с родителями (нихуя не общаюсь, стараюсь скрывать свои поступки и уведомлять постфактум, потому что меня постоянно критикует мама), как провожу свободное время (сижу за компом всё свободное время лол).

Потом отправили к психологу. Я у неё написал тесты, а потом она меня спросила, типа с какими проблемами я пришёл. А у меня уже сильно изменился настрой после того, как меня не отправила в дурку психотерапевт, и я уже не так волновался, в итоге у меня чуть ли не небольшой конфликт получился — я рассказал о проблемах, а она наехала «ну это у всех такие проблемы, всё у тебя нормально». На что я спокойно и глядя в одну точку ответил «я не знаю, что нормально, а что нет, поэтому и обратился сюда, чтобы разобраться».

Затем вернулся к психотерапевту. Она мне сказала, что мне НЕ нужно ложиться в дурку, что я буду лечиться амбулаторно. Выписала таблеточки. Сказала приходить через 2 недели.

В итоге хожу к ней раз в 2 недели, пью таблеточки (антидепрессанты, нейролептики, ноотропы — всё в антидепрессивных, а не антипсихотических дозировках). В целом сильных эмоций, которые мне мешали стало меньше. Начал больше играть с людьми, а не говорить, что думаю, меньше ною и психую. А даже в случае конфликта в итоге это детектирую и перехожу на спокойный тон и рассуждаю логически (правда, иногда после этого на меня наезжают нормисы, что я несу бред лол). Ещё по заданию психотерапевта завёл тетрадь и записываю туда всякие мысли. За 2 месяца больше 70 листов исписал лол. Вообще, у меня с детства была какая-то мания к тетрадочкам. Типа постоянно просил маму их покупать, исписывал пару страниц и бросал. Потом даже начинать писать перестал. В итоге мама перестала их покупать, мол нахрена, если не пользуешься. Пробовал вести дневник на компе или даже блог — тоже бросал. А под таблетками как-то стало похер, что писать и прямо попёрло хорошо.

Перед визитом в военкомат спросил у неё под конец приёма, какой у меня диагноз, типа интересно. Она сказала «смешенное тревожно-депрессивное». Я спросил может ли она дать какую-нибудь справку для военкомата, она сказала, что ничего не знает, но меня могут направить в больницу на обследование. Я сказал, что морально готов к этому.

В военкомате в итоге я сначала показал неврологу рецепты и сказал, что обращался в ПНД. И тут начался такой кипишь. Невролог ходила по другим кабинетам с моим личным делом, а мне сказали ждать в корридоре. Я слышал обрывки фраз:
— Его нет в базах (скорее всего потому что я обратился в ПНД после начала призыва)
— Это не выписка из медкарты (про рецепты, взял на заметку)
— Такое кому попало назначают
Затем я дождался своей очереди к психиатру. Начал рассказывать о проблемах как в ПНД, но из-за осознания, что мне никто не даст читать монолог 10-15 минут и враждебности психиатра в итоге получилось очень сумбурно, он меня заткнул фразой «Довольно!», поставил годность А и сказал, что я себя просто накручиваю. При этом меня ещё несколько раз спрашивали откуда у меня рецепты — «вам платный врач выписал?», «вам невролог в поликлинике выписал?». Но невролог дала направление с ВСД в неврологию, так что этот призыв я проёбывал в любом случае (так и вышло, обследование даже не прошёл из-за очереди к врачу в поликлинике, необходимости сдавать анализы и т. д.). У меня есть теория, почему так вышло. Я себя слишком подозрительно вёл у психиатра, слишком акцентировал внимание на своих проблемах, а вместо рецептов представил копии (боялся, что заберут лол, а мне таблетки покупать). Плюс он знал, что невролог мне уже выпишет направление и этот призыв я проебу, а в следующий попаду в базы. Мб подумал, что я могу быть не психом, а уклонистом, который нафотошопил рецепты (но открыто обвинять меня невыгодно, ибо это статья, а с судимостью в армию не берут тоже). А если псих, то потерплю до следующего призыва.

После этого я снова сходил в ПНД и соврал, что мне не поверили и попросили выписку из медкарты (я же взял это на заметку, как вы помните!). Психотерапевт мне выдала выписку, где стоял код диагноза F42.1 (ОКР, преимущественно ритуалы, походу это из-за того как я восхищался, что мне тетрадка очень помогает успокаиваться), а описание на другой стороне больше походило на тревожно-депрессивное. Когда я пошёл в военкомат сообщать по повестке, что я не успел пройти обследование в неврологии (в итоге мне дали повестку на новый медосмотр на осень), я заодно подошёл к психиатру и показал ему справку. Сказал, что согласен, что я себя накручивал в прошлый раз и мне очень неудобно, что так вышло. И что я на все вопросы неправильно ответил. Психиатр внезапно изменил своё поведение и в отличии от прошлого раза не проявлял агрессии и не пытался спорить. Дружелюбно сказал «о, тут и диагноз есть», потом покопался в какой-то книжке и назвал «смешенное тревожно-депрессивное расстройство». Затем спросил «вы всегда так волнуетесь?» (я изо всех сил старался быть спокойным в отличии от прошлого раза, но скорее всего волнение всё равно читалось на мне), я ответил «нет, только когда делаю что-то важное». Затем сказал отдать справку секретарям, чтобы сделали копию и приобщили к моему личному делу, «осенью будем разбираться».

В последний мой визит к психотерапевту одно из заданий было — поставить локальные цели в жизни. И привела примеры «выучить английский», «стать владельцем машины». Отсюда я делаю выводы, что походу у меня точно не шиза и другие тяжёлые диагнозы, раз мне намекают, что мне могут дать права.

Клинический случай

Как откосить от армии в психиатрической больнице и не лишиться рассудка

Иллюстрации Жени Хашимовой

О сумасшедших сказано бесконечно много — в сюжет редкой книги или фильма не попадёт душевнобольной сосед или коллега «со странностями», а психиатрические клиники по-прежнему ассоциируются с темницами и экзекуцией. О том, что реально происходит в психбольницах, кто может стать их пациентами и почему там трудно сойти с ума, корреспонденту Сиб.фм анонимно рассказал выпускник Новосибирского гуманитарного института, попавший в «дурку» в бегах от военкомата.

Я лёг в психушку добровольно — косил от армии. А мог и в другие больницы, у меня большие проблемы со здоровьем: гипертония, внутричерепное давление, смещение пяти позвонков в шейном отделе. Летом приехал к хирургу, который должен был написать мне справку о стопроцентной негодности. Но он не принял документы и результаты обследования из НИИТО (Новосибирский научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии, — прим. Сиб.фм), зато сообщил, что у меня чистый ровный скелет и что я годен в десантуру. Мне оставалось лишь рассмеяться и искать другой выход.

Решил сходить к психиатру и рассказать о своих давних суицидальных наклонностях. «Ты хочешь лечь?» — спросил доктор. Я задумался, но в итоге сказал, что хочу.

Посоветовался с мамой: она поддержала. Так по направлению и лёг. Мне выдали бумагу, что кладут в дневной стационар в психиатрическую больницу № 3 на три недели. Я пролежал четыре, хотя мог пройти всех врачей максимум за неделю, а не лежать целыми днями, уставившись в потолок.

РУТИНА В ПАЛАТЕ № 6

Самое большое количество самоубийств среди военнослужащих совершается в Америке

Ко всему можно привыкнуть, но в первый день мне казалось, что я схожу с ума. Когда увидел тех, кто находится рядом, стало совсем жутко. На второй день я уже играл с психами в пинг-понг, а на третий познакомился с ребятами, у которых был Xbox. Потом приехали такие же, как я, парни из военкомата, мы вместе читали книжки и убивали время. Ну а что там ещё делать? Только есть, читать и пялиться в потолок. Тяжело просто от того, что каждый час как вечность. Ты вроде читаешь книжку, а она тебе надоела. Уходишь куда-нибудь, пьёшь чай, возвращаешься. Кто-то занимается своими делами, другой спит. Там либо что-то делать, либо спать — иначе нельзя, нужно постоянно что-то делать. Может быть, поэтому многие и бегали туда-сюда в коридоре, они лежали второй, третий год. Их, в общем-то, можно понять.

Читать еще: Откос от армии по остеохондрозу

В чеховской «Палате № 6» главный врач психиатрической больницы становится её пациентом и вскоре умирает

Прогулки были особенно весёлые: мы ходили от мусорки до главного корпуса. Всё, что мы видели, это холмики и крыша крематория. Одному выходить нельзя, всегда с кем-то.

Я лежал в палате номер шесть. Посмеялся, но особо значения этому, честно говоря, не придал: забавно и всё. Разумеется, у нас были запрещены зеркала и вилки, в палате не было розеток — иначе кого-то обязательно переклинит, и он ненароком прибьёт либо себя, либо другого. С телефоном и планшетом никаких проблем не возникало, хотя вот для музыки места не было. Пару раз я её там слышал, но и то странную. Лежать настолько скучно, что и музыка надоедает.

В больнице все мысли куда-то исчезают. Серьёзно, я даже пытался заставлять себя думать, а ничего не выходило.

Санитары были в основном нормальные. Временами пугали, что если будем себя плохо вести, то получим такую характеристику, с которой нас никто не примет на работу. Я потом, кстати, узнал, что у них год работы идёт за два плюс годовой отпуск. Так ещё бы! Там такого насмотришься, не знаешь, как потом забыть.

КОРЕННЫЕ ОБИТАТЕЛИ

6 психиатрических больниц работают в Новосибирске. Ещё есть два интерната

Когда мы с мамой только подходили к больнице, увидели женщину, которая шла нам навстречу и громко беспричинно смеялась. Помню, я тогда впервые сказал: «Я, может, это — послужу годик?» Палата была как в дешёвом санатории, но в целом ничего. Со мной лежали два мужика: один по синьке лёг, другой свихнулся от наркотиков. Таких там вообще, по-моему, большинство — курят всякую химию и сходят с ума.

Что было самое адское? Да много всего. Например, видел, как один человек засовывал в уши собственные экскременты. А ещё был парень, который просто ходил взад-вперед. Таких, как он, пичкают галоперидолом, чтобы хоть как-то шевелились. И вот он ходит-ходит. Как бы объяснить. Помните, в школе есть полы такие, заливные? По краям тёмные, рамкой, а в середине светлые. Так вот, он сначала ходил по светлой половине, а потом перешёл на темные края. Мы спрашивали: «Почему ты это делаешь?» А он нам: «Ну как, вот здесь суша, а здесь вода». Потом он пустился в свободное плавание, а мы наставляли: «Не заплывай за буйки!»

При мне в психушке умер один дедушка. По слухам, его сыновья из-за наследства сбагрили. Ещё кто-то вспорол себе брюхо: не сумел справиться с утратой матери. Третий считал, что в нём легион демонов, заставляющих его выплескивать агрессию на мать и кота. Впрочем, буйных привязывают или не выпускают из палаты интенсивной терапии.

«Бедлам» как синоним «сумасшедшего дома» произошёл от названия Бетлемской королевской больницы в Лондоне

Знаю, что многие лежали по принуждению суда. Здесь это как бы коренные обитатели, дольше всех лежат. Думаю, им тут вполне комфортно: едят, спят, могут заняться чем-то, посадить дерево или покидать снег. Конечно, они хотят выйти, но не бесятся из-за этого — кушают таблетки и спокойно гуляют. С некоторыми я познакомился, есть нормальные ребята. Но опять же, что значит «нормальные»? Норма у каждого своя, и у душевнобольных она тоже есть.

Находиться в больнице не страшно. Вот брезгливость, не скрою, была. Ел обычно своей ложкой — там, говорят, много туберкулезников и ВИЧ-инфицированных лежит. Кошмары не снились, а плохо спал только из-за храпа соседей.

О чём говорят люди, лежащие в сумасшедшем доме? О всякой хренотени. Чаще всего о прошлой жизни, о том, что было за стенами больницы.

ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ

Как я говорил, раньше у меня была попытка самоубийства, правда, в состоянии аффекта. Я довольно вспыльчивый человек, агрессивный, но у меня есть табу на насилие над живыми существами. Мне даже в голову не придёт сделать кому-нибудь больно, всю агрессию выплёскиваю на себя. Я реально был готов умереть, жизнь для меня ничего такого уж не значила. Нет, может быть, я и больной в какой-то степени, но в городе и правда бывает тошно. Особенно когда задумываешься о проблемах, которые в куче на тебя сваливаются, а рационально построить лесенку, по которой раскидаешь и решишь их, не получается.

Теперь я понимаю, что всё моё уныние — горе от ума. Чем больше человек способен мыслить, тем больше он себе надумывает. Раньше я получал удовольствие от занятий музыкой, дегустации кофе и, пожалуй, на этом всё. Книги разве что. А в дурке я стал читать Хемингуэя, начал с «Прощай, оружие!». Прочитал. Полный восторг! Я увидел такую искреннюю любовь мужчины и женщины, а потом посмотрел на наш мир и подумал: блин, теперь всё не так — не так, как раньше. Всё пошло, ужасно, юмор скатился до сортирного. Вот стараюсь хотя бы самому стать лучше.

Моё отношение к жизни не изменилось, но оно стало позитивнее, каким бы дурацким не было это слово.

Разумеется, бывают перепады настроения, но я понял, что жизнь всегда будет ставить такие задачи, которые мне придется решать, и быть при этом в норме, в рассудке.

Репортаж Сиб.фм о жизни четырёх сотен умственно отсталых детей в доме-интернате под Новосибирском

В моей справке сказано, что у меня «органическое расстройство психики». Насколько мне известно, это поддаётся лечению. Вроде бы всё из-за травмы шейного отдела: позвонки сдавливают сосуды, из-за чего нет кровяного оттока из мозга. Вот поэтому у меня постоянно высокое давление и головные боли. Депрессия, наверное, тоже оттуда.

А вообще, кроме медицинских, у меня есть и другие причины не идти в армию. Во-первых, я не вижу в этом никакого смысла и личной выгоды: я ведь буду служить не ради себя, а ради неизвестно чего. Во-вторых, глядя на своего отца-военного, понимаю, что российская армия только забирает, ничего взамен не отдавая. В-третьих, я просто потеряю время. Мой друг служил, говорит, они там большую часть времени отстреливали бездомных собак, кидали снег и уголь. В общем, такой же сумасшедший дом.

Хотите видеть больше интересных новостей?
Добавьте наш канал в избранное в Google News и Яндекс Новости:

Желтый дом для призывников: как я лежал в психиатрической больнице от военкомата

В ноябре 2016-го я потерял маму в результате инсульта, пережил финансовый крах, кое-как смог удержаться от самоубийства и понял, что со всем этим надо что-то делать. После полугода депрессии и суицидальных мыслей летом 2017-го я обратился к психотерапевту в частную клинику. Врач поставила диагноз: расстройство приспособительных реакций (если по-простому — депрессия в связи с тяжелой жизненной ситуацией) и назначила курс антидепрессантов.

На тот момент я заканчивал первый год в магистратуре юрфака. Желания и возможности учиться не было, и я принял решение отчислиться. Лишившись статуса студента, я автоматически потерял и отсрочку от призыва. Служить не хотелось, но идею три года бегать от военкомата, пока не исполнится 27, я считал глупой авантюрой. Оставался один путь — проверять здоровье. Мои физические недуги по степени тяжести не освобождали от службы, и я решил честно рассказать в военкомате о своих проблемах с головой, о том, что хожу к психотерапевту и принимаю антидепрессанты.

Выслушав, психиатр в военкомате сообщил мне «радостную» новость: для подтверждения диагноза и вынесения решения о негодности мне придется лечь в психиатрическую больницу: минимум на две недели, максимум — на месяц.

— Там хоть безопасно? — спросил я. Врач со смехом ответил, что это самое безопасное место в мире.

Больница в моем городе (Казань) выглядит именно так, как в фильмах: старое трехэтажное здание XIX века из красного кирпича. По двору с фонтаном, понятно, не работающим осенью, прогуливались люди, похожие на тени живых.

Добровольно сдаться в психушку не так просто, как вы думаете. Я уговаривал себя две недели, но когда наконец дошел до приемного покоя, с трудом сдерживался, чтобы не сбежать.

На стульях своей очереди ждали несколько пенсионеров, но меня, как пациента по линии военкомата, приняли вне очереди. Дали градусник и сразу, ругаясь, отправили домой: от волнения у меня поднялась температура, а больные физически пациенты им были не нужны.

История повторилась еще дважды. Я добросовестно лечился, но организм слишком переживал из-за предстоящего приключения. В итоге, приняв двойную дозу аспирина, через неделю я все же выдержал градусник-тест. Параллельно со мной оформляли прием девушки, которая была явно не в себе и пела гимн РФ. Моя одежда и наушники отправились по описи на склад, документы и телефон взяла с собой медсестра, которая меня сопровождала. Переодевшись в принесенную из дома удобную одежду, я становлюсь пациентом мужского отделения.

Читать еще: Отделка внутренних откосов своими рук

Все дни тут одинаковые. Каждое утро нас будят в 6:00. Вставать не хочется, но персонал не отстанет. Я иду в туалет, захватив пасту и щетку.

Туалет в психушке (тот, что для пациентов) — испытание не для слабонервных. Никаких кабинок или хотя бы перегородок — просто три дырки в полу и две раковины.

К счастью, призывников иногда пускают в нормальный туалет для персонала — если хорошо попросить. Вообще, блага цивилизации — это то, чего больше всего не хватает в больнице, где на все отделение из 60 с лишним человек вот эти дырки в полу и два душа.

Почистив зубы и обменявшись приветствиями с местными обитателями, которые с утра набиваются в туалет для пациентов, чтобы выудить из кого-нибудь сигарету, я одеваюсь и думаю: как же хорошо, что я не курю. Сигареты — аналог наркотика здесь. За них многие готовы отдать еду или унижаться. Конечно, курение официально запрещено, но тут рассуждают по принципу «не пойман — не вор».

Утром у призывников единственное время, когда можно выйти на улицу: пятнадцатиминутная уборка территории. Идут не все, кому-то лень, кто-то спит, несмотря на крики персонала. Я всегда иду: работы там на пять минут, а когда сидишь сутки в четырех стенах, радуешься самой малой возможности выйти и подышать полной грудью. На уборку выводят только тех, кто лежит по направлению из военкомата: боятся, что больные могут сбежать, такие случаи были. Призывнику сбегать незачем, потерпеть две недели — и все.

После уборки и завтрака нас переводят на «острую половину» отделения, пока санитарка моет пол в наших помещениях. Там лежат неадекватные пациенты, за которыми нужен особый надзор.

«Острая половина» больше всего напоминает локацию из хорроров про психушки. Высокие потолки, белая плитка и жуткая смесь запахов мочи и медикаментов.

Я лежу на «спокойной» половине, и она больше похожа на санаторий эконом-класса. Половины разделены дверьми. Переводят нас перед каждым приемом пищи, кроме ужина, и каждый раз мы почти час сидим в компании потерянных и неадекватных людей. Впрочем, большинство — безобидны. Лекарства так бьют по ним, что бедняги не то что буянить, ходить нормально не могут. Эксцессы случаются, но в основном местный контингент только мотает нервы персоналу.

Кормят как в обычной столовой, не ресторан, конечно, но есть можно. Все остальное время помимо еды, ожидания и сна мы либо ходим на обследования, либо просто страдаем от скуки. Кто-то смотрит телевизор, некоторые из больных наматывают километры, вышагивая по коридорам.

Обследования для призывника — это посещение 5 и более врачей, программа составляется все индивидуально. Аналогично определяется и срок пребывания в больнице, он зависит от диагноза, с подозрением на который тебя направил военкомат.

Эпилептики, например, могут лежать вплоть до 30 дней. Такая же ситуация с лунатиками. Невротиков и депрессивных не держат дольше двух недель.

Нас водят к психологам, мы проходим тесты на внимание, реакцию, отвечаем на вопросы о своем эмоциональном состоянии и сексуальных предпочтениях. Нам просвечивают рентгеном черепа и проверяют рефлексы. В принципе делается все, чтобы получить достоверный вывод о возможности доверить человеку автомат. Никто не хочет потом быть виноватым в том, чтобы на службе кто-то из нас выбросился из окна или начал расстреливать сослуживцев.

Отбой здесь в 22:00. Организм после типичного для горожанина сбитого режима долго не может привыкнуть к столь раннему отходу ко сну, но на вторую неделю становится более-менее терпимо. Свет в отделении полностью не отключают даже ночью, он горит в коридоре на «острой» половине. Ах да, и в палатах нет дверей, чтобы в любой момент можно было наблюдать за пациентами. Все остальные двери в отделении всегда закрыты на ключи, которые есть только у персонала.

Телефоны все сдают перед поступлением в отделение.

Мобильником можно пользоваться два раза в неделю, по часу, его выдают в строго определенное время. Если страдаете интернет-зависимостью — то для вас созданы отличные условия, в которых вы быстро отвыкнете от Сети.

Теперь о местных обитателях. Большинство относительно адекватны. Относительно — значит, они не будут бросаться на тебя или угрожать. Обычно. Но иногда наступает время этих самых историй. Один дедушка рассказывает, что видел НЛО, что по отделению ходят какие-то «невидимые», с которыми он иногда дерется. Другой, молодой пацан, ради шутки сообщил полиции о том, что нашел свой труп. Просто позвонил и назвал свои паспортные данные. Понятно, что слуги закона юмор не оценили. Третий, то ли в шутку, то ли всерьез, собирается создать свою партию и выдвинуться в президенты. Его тут так и называют — «Президент». Смех смехом, но парень действительно интересно рассуждает, да и историй у него куча, он травит байки по просьбе призывников, страдающих от скуки. Например, о том, как он ездил в Москву за грузовиком для ассенизаторов — просто наложить на бит, и вот вам трек группы «Кровосток». Другой персонаж рассказывает, как однажды прокатился на велосипеде от Чебоксар до Казани (150 км), потому что у него не было денег на дорогу.

Один старикан изображает из себя вечного больного. То сердце у него прихватит, то еще что. Свои представления он разыгрывает, чтобы привлечь внимание. Как только его начинают игнорировать, спектакль кончается. Мы про себя называем его Актером. Если говорить о полной клинике, то совсем неадекватных в отделении всего два человека. Они не говорят, ходят туда-сюда, смотрят в потолок и пускают слюни. Но по словам медсестер, иногда могут проявлять агрессию, и их тихий вид обманчив.

Больных лечат таблетками, которые им выдают несколько раз в день. От них у многих путается речь и трясутся руки.

Призывников только обследуют, лечение нам не положено. Как объясняют, нас специально держат определенное время в такой атмосфере, чтобы посмотреть, как мы поведем себя в стрессовой ситуации.

На вторую неделю моего заключения становится настолько скучно, что я просто убиваю время любыми способами, не запрещенными законом. Хожу по отделению, смотрю телевизор, по которому показывают одни и те же серии «Доктора Хауса», считаю плитки на полу. Все обследования пройдены, остается только ждать медицинской комиссии, которая и решит, что с мной делать.

С 10 до 12 и с 16 до 19 могут приходить посетители. Меня навещает друг, близких родственников у меня нет, а остальным я решил не говорить.

Призывники держатся вместе — только между собой можно нормально поговорить, а бредовые истории других пациентов, в конце концов, надоедают. Также меня спасали книги: в отделении оказалась неплохая библиотека, хотя физическое состояние книг оставляло желать лучшего.

У всех, от врачей-психиатров до санитарок, явные следы эмоционального выгорания. Такова суть этого места: оно вытягивает силы из тех, кто тут работает, и дает злость на пациентов и людей в целом.

И вместе с тем нельзя не уважать людей, которые работают в таких условиях и с таким трудным контингентом.

И наконец, на двенадцатый день моего пребывания приходит время комиссии. Меня приглашают в кабинет заведующего, спрашивают, хочу ли я служить. Естественно, помня о том, в каком состоянии я был на гражданке, отвечаю, что нет, так как боюсь не справиться с собой в армии. Но все не так просто. Врачи отмечают, что я держался слишком спокойно для своего диагноза, что можно объяснить как выздоровлением, так и эффектом от антидепрессантов, которые я принимал перед больницей. Поэтому по мне нельзя дать однозначное заключение. Вместе с тем отправлять в армию тоже нельзя, так как были обращения к психотерапевту. Принимают соломоново решение: меня ставят на наблюдение по месту жительства сроком на один год. Я обязан ходить к участковому психиатру и отчитываться о своем состоянии. На этот год мне дадут отсрочку от призыва. Что же, могло быть и хуже.

А теперь мне остается только дождаться старшего медбрата, который принесет мои вещи, переодеться — и все, я на свободе. Со мной одновременно уходит еще один призывник, с которым я успел подружиться. Его признали здоровым, как он и хотел. Но сейчас нас не так сильно волнует армия. Больше всего мы просто хотим покинуть больницу и вернуться домой.

Ох, это сладкое чувство свободы! Мы идем по больничному двору и физически наслаждаемся им. Я, как и придумал заранее, включаю трек из «Стражей Галактики», под который Питер Квилл танцевал в начале (Redbone — Come and Get Your Love). И пританцовываю сам.

Звуки города, от которых я уже отвык, обрушиваются на голову: шум машин, голоса людей, гул ветра. Они звучат так, как будто я слышу их впервые.

Вот и все. Я прохожу через КПП и наконец-то оказываюсь на свободе.

А каков итог? Проведя двенадцать дней в обществе психически больных, я понял, что я не один с такими проблемами. И мои трудности явно не столь серьезны, как у тех, кто лежит в больнице. Я узнал, что могу выдержать многое, гораздо больше, чем думал. Вообще, как ни странно это прозвучит, я рекомендовал бы каждому попробовать полежать в подобном заведении — просто чтобы прочувствовать атмосферу и начать ценить свою жизнь и простые блага цивилизации.

голоса

Рейтинг статьи